Пейринги и персонажи: Не Хуайсан/Цзян Чэн
Рейтинг: PG-13
Размер: 3720 слов
Жанр: ностальгия с примесью юста
Описание: На очередном Совете кланов Цзян Чэн страдает от попранного чувства прекрасного и ловит флешбэки о событиях двадцатилетней давности, а Не Хуайсан решительно тащит его в кусты.
Примечания: судя по допматериалам к канону, вроде интервью про списки требований и экстр аудиодрамы, где ЦЧ с первого взгляда определяет цветотип рандомной девы, у него должно быть обостренное эстетичское чувство и наверняка
Если вы хотели больше санчэнов, то вот. Если не хотели, то все равно вот Это продолжение вот этого фика. Здесь снова Совет кланов и фокал ЦЧ - должно же в моей жизни что-то оставаться неизменным. Будет еще одна часть и уже без Совета кланов
Припасть
Пиршества Цзян Чэн не слишком любил. Всегда ответственно относился к тем, что должен был устраивать сам – роскошь и изобилие Великого ордена должны поражать воображение, но ни от своих, ни от чужих особого наслаждения не получал. О делах на этом Совете кланов, которые происходили за эти полгода чаще, чем за последнее несколько лет, закончили говорить еще вчера. Сегодня была новая ярмарка тщеславия. Не такая, как на открытие, но все еще потрясающая своим размахом и временами наносящая непоправимый вред хорошему вкусу.
Цзян Чэн порою проклинал и эту обязательную к исполнению трату времени, и необходимость блистать во всем великолепии Главы ордена. Привычные удобные одежды пришлось сменить на парадный наряд, а тяжелое украшение в волосах давило на голову. Еще и одна из шпилек, незаметно державших пучок, ощутимо тянула волосы. Спрятавшись в укромном углу, он попытался ее выковырять, но та была запутана где-то глубоко. Что ожидаемо, когда делаешь все не сам. Но облачиться в парадные одеяния и накрутить на голове подобающее событию и последней моде великолепие без помощи слуг было сложно.
Он втайне мечтал, чтобы в эту самую моду наконец вошли простота и лаконичность. Не только ради собственного удобства, но и из жалости к потугам большей части допускаемого на Советы кланов общества на роскошь и изящество.
Вокруг мельтешило море раздражающих элементов. Не слишком уместные для данного мероприятия, пусть и дорогие, наряды. Слишком яркий макияж на заклинательницах. Слишком вычурные украшения или слишком большое их количество. Пояса, не подходящие к веерам. Слишком заметно перешитые по бокам наряды у тех, кто стал небрежно относиться к совершенствованию тела.
В малых дозах все это можно было стерпеть, но при таком количестве людей хотелось выколоть себе глаза.
Внезапно толпа начала двигаться активней, словно бы растекаясь к краям зала – подальше от одного из почетных столов. Паре старейшин, шагавших рядом, заступили путь другие и посоветовали как можно скорее отправиться на веранду полюбоваться полной луной.
– Глава Не уже накидался, – пояснил один из встречных, нервно теребя подвеску на поясе. – Сейчас начнется.
– В первый раз, что ли? – старейшины оказались не из пугливых, но он им возразил:
– Раньше Глава Лань и Глава Цзинь принимали удар на себя – а теперь и некому.
– Спасайся все живое, – пробормотал его спутник в свой веер.
Цзян Чэн презрительно скривился. Накидался! Что за словечки в приличном обществе? Да и пристало ли благородным заклинателям проявлять такую трепетность? За время, проведенное в Облачных Глубинах, он сам видел разные стадии опьянения Не Хуайсана и мог бы поведать, что на приемах тот не выжимал и двух третей. Не говоря уже о том, что пару месяцев он имел честь видеть его в дуэте с пьяным Вэй Усянем – вот тут уж точно спасайся все живое.
Он тихо рассмеялся себе под нос, а обеспокоенные старейшины все разом вздрогнули, пугливо оглянулись на него и, отчетливо побледнев лицами, поспешили к веранде. Цзян Чэн проводил их долгим взглядом и на всякий случай запомнил.
Мысли о Не Хуайсане сейчас вызывали странные чувства. За последний цикл он уже привык к нему, как к украшению каждого кланового сборища, которое к тому же умудрялось время от времени неплохо развлечь публику, как к старому приятелю, с которым можно провести недолгую приятную беседу на несерьезные темы, да что говорить – он всегда неизменно радовал глаз, будучи в числе тех немногих, кто всегда выглядел изящно и уместно. Деловых вопросов они никогда не решали – Цзян Чэну приходилось иметь дело со старейшинами Цинхэ Не. Что, впрочем, никого не удивляло.
Встречались они в основном на Советах кланов или больших охотах и праздниках. Но и там им было некогда подолгу беседовать. Цзян Чэн занимался делами, а Не Хуайсан то плакался старшим братьям, то убегал с выражением суеверного ужаса на лице, знакомого всем, кто сидел с ним в одном учебном классе, от кого-то, кто надумал решить дела с ним напрямую. Изводил свою свиту бесчисленными капризами, если был не в духе, и громко смеялся и флиртовал – если пребывал в настроении. Сейчас Цзян Чэну начало казаться, что тот намеренно его избегал, а оказавшись рядом, говорил только на отвлеченные темы.
В последние же месяцы что-то неуловимо изменилось. Цзян Чэн то и дело ловил на себе чужой внимательный взгляд, который тут же отводили, стоило ему обернуться или поднять голову. Иногда, когда удавалось зацепиться взглядами, ему казалось, что он читает в чужих глазах странную смесь нерешительности и жгучего желания совершить что-то отчаянное. Просто как в те юные годы, когда они все вместе собирались встрять в какое-то хулиганство, а Не Хуайсан все никак не решался нарушить правила в открытую и понести за это неминуемое наказание. Справедливости ради, Цзян Чэн часто был с ним согласен, но не в страхе наказания, а чисто из репутационных соображений.
А еще была та странная встреча в темных галереях Пристани Лотоса.
Цзян Чэн до сих пор не мог понять, что это было? Кроме игры лунного света, алкоголя и опьянения иного толка. Он старательно гнал ее из памяти, но отчетливо помнил каждое слово и каждое действие. Всю цепочку неловких случайностей, о которой ни один из них больше не заговаривал.
С той ночи он стал еще пристальней присматриваться к Не Хуайсану, пытаясь понять, что же с ним произошло. Казалось, он стал расслабленней и умиротворенней. Словно наконец завершил какое-то сложное дело. Но ведь знание о судьбе старшего брата довлело над ним всего несколько дней…
Цзян Чэн помрачнел. Он и сам в том проклятом храме уловил пару любопытных фраз. А потом подвернулся Вэй Усянь со своими подозрениями.
Они столкнулись по чистой случайности пару недель назад в одном трактире на территории Гусу. Делать вид, что не знакомы, было глупо, хоть Цзян Чэн и поклялся себе сбросить наконец весь этот груз воспоминаний и ожиданий и пойти своей дорогой, поэтому они сели за один стол. Поначалу слова застревали в горле, фразы были ужасно неловкими, то и дело повисало гнетущее молчание. Они оба вспоминали, как разговаривать друг с другом в мирной обстановке. Сперва неуверенно и натянуто, потом все свободней. Время от времени прорывались привычные интонации и слова. И это больно дергало что-то в груди.
Не обо всем они были готовы говорить. Сейчас еще не время. Вино перетекало из кувшинов в чарки, а беседа – к безопасным воспоминаниям. Старательно обходя Пристань Лотоса, они вспоминали другие места, где удалось побывать вместе. Облачные Глубины и старых приятелей. Тут-то Вэй Усянь и принялся делать многозначительные намеки, что Не Хуайсан не так прост, как хочет казаться.
– А ты спроси его, – наседал он, навалившись на стол и покачивая в руке сосуд с вином, из которого пил уже прямо с горла, – спроси про город И. И про Цзинь Лина.
От мыслей о Цзинь Лине на душе становилось тяжело. Цзян Чэн не видел его уже несколько месяцев и прекрасно понимал, что не должен искать встреч. Он и так прошелся по тонкой грани своими показательными выступлениями с Цзыдянем перед старейшинами Ланьлин Цзинь. Теперь Цзинь Лин должен сам доказать, что способен удержаться в кресле Главы. Конечно, это было его место по праву, но не таким способом сесть на него можно было ему пожелать. Цзян Чэну всегда казалось, что лишь их поколение было проклято перенимать отцовский долг перед кланом и орденом через подобные потрясения в довольно юном возрасте. Но как же он ошибся.
– Спроси его, – повторил Вэй Усянь и откинулся назад. Цзян Чэн лишь неопределенно хмыкнул, заставляя себя вернуться из тяжелых размышлений к нити беседы. Что за история произошла у этих двоих? Раньше они хорошо ладили – Не Хуайсан выражал откровенное восхищение и расположение к Вэй Усяню, а тот относился к нему с симпатией и снисхождением. Теперь же это превратилось в… опасение?
То, что он никак не мог понять суть всей этой истории, его бесило. В итоге они с Вэй Усянем едва опять не поругались. Но в этом горячем споре, быстро ушедшем от первоначальной темы, было что-то другое – что-то отдающее старыми временами…
– Мать моей госпожи, будь она здорова, отправила А-Тин на прогулку с Главой Цзян, будь он неладен!
Цзян Чэн едва не споткнулся. Он обнаружил, что отдавшись тяжелым мыслям, забрел почти к выходу на террасы. Здесь же в укромном уголке у столика с расписанной фазанами вазой (неплохой образчик позапрошлого века) собралась небольшая компания Глав мелких орденов.
– Я ей говорил, что это дурное дело, – продолжил говоривший, обмахиваясь веером – фазаны на нем были почти такие же, как на вазе, но работа явно современная. – Если благородный муж хочет жениться – он женится, а не устраивает представление с каждых смотрин, не выкатывает странные списки требований и не перебирает варианты, словно юная госпожа свои шпильки!
Собеседники согласно закивали, опасливо озираясь, но замершего в тени колонны Цзян Чэна не заметили. И не узнали, как мало их отделяло если не от мучительной смерти или увечий, то от убийственного потока сарказма, который Глава Цзян мог обрушить на каждого неугодного в любой момент.
Тем временем явно оскорбленный результатом прогулки отец (когда же это было и что за девушка там была?) продолжил:
– Моя госпожа еще и принарядила и подкрасила ее как следует – сам Император бы не устоял! А Глава Цзян, чтобы ему пусто было,– он еще раз с силой обмахнулся веером, – сказал ей, что ее наряд безусловно утончен и прекрасен, так что даже его полнейшая неуместность для утренней прогулки в парке простительна! И еще что-то про вред пудры для юной кожи. А потом намекнул, что молодежи было бы неплохо взять за пример уместности и хорошего вкуса хотя бы прогуливающегося в том же парке Главу Не, чей внешний вид всегда безупречен.
Остальные взорвались негодующими возгласами:
– Какое бесстыдство!
– Сравнить девушку с мужчиной!
– Вот пусть и женится на Главе Не!
– Тот ему наследников не нарожает…
– Да кто б сомневался, он же ни на что не годен!
Пальцы сжались в кулак, а Цзыдянь заискрил. Цзян Чэн сейчас вполне мог спросить с этих сплетников за оскорбление Главы Великого ордена вместе с Главой ордена, что был Великим совсем недавно. Или просто ударить Цзыдянем между ними, сбив на пол вазу, и сказать, что пытался убить муху, а это вышло случайно. Он Глава Юньмэн Цзян и признанный бешеный пес – что они ему скажут?
Но было слишком противно и это пересиливало ярость.
– Цзян-сюн!
Он вздрогнул и обернулся всем телом. Сплетники тоже вздрогнули и, наконец заметив их, быстро ретировались из своего укромного места.
– Цзян-сюн! Я тебя зову-зову… – Не Хуайсан остановился рядом, переводя дух.
– А вот и ты, – Цзян Чэн решил, что раз уж он сам рискнул подойти, то незачем тянуть и маяться в неопределенности. – Я хотел у тебя кое-что спросить…
Но его уже схватили за рукав и потащили к раздвинутым перегородкам.
– Потом спросишь! Пойдем скорее, я тебе такое покажу! – Не Хуайсан заговорщически улыбался, сверкал глазами и явно подрагивал от нетерпения. Растерявшись на миг от такого напора, Цзян Чэн позволил потащить себя прочь из зала.
Снова это преследующее его чувство столкновения времен! Словно вокруг не банкетный зал, а Облачные Глубины и они не почтенные разнаряженные господа, а пара юнцов в белых накидках. Не Хуайсан тогда прямо так и хватал его, пробегая мимо, после чего, то и дело озираясь и многозначительно поглядывая, тащил его куда-то, обещая показать «Такое». «Таким» обычно оказывалось то, что кто-то в одиночку или с кем-то вел себя странно или глупо. Но к чести Не Хуайсана, это никогда не были действительно постыдные или интимные ситуации.
Сойдя почти бегом по ступенькам террасы, они углубились в сад, потом свернули в безлюдные уголки. Наконец Не Хуайсан остановился, внимательно оглядел окрестности и, не успел Цзян Чэн снова открыть рот или хоть как-то прийти в себя, чтобы задать им двоим вопрос, что же наконец здесь происходит, подобрал полы одежд и нырнул в густые заросли кустарника.
– Быстрее! – из переплетения веток высунулась рука и дернула опешившего Цзян Чэна за подол. Чувствуя себя все более странно, он вместо того, чтобы отпустить убийственный комментарий о поведении, недостойном Главы ордена и просто взрослого человека, и с достоинством удалиться, быстро оглянулся и нырнул в переплетение веток, почти не потревожив их.
Он оказался на крошечной укромной поляне, окруженной густым кустарником со всех сторон. По другую сторону заросли были все же не такими густыми, и сквозь листья проблескивал свет фонариков.
– Идеальное место для тайного свидания, да?
Цзян Чэн скорее бы предположил, что это место идеально подходит для того, чтобы кого-нибудь тихо и быстро прирезать.
– Но мы здесь не за этим, – продолжил Не Хуайсан словно бы с разочарованием, Цзян Чэн был вынужден с ним согласиться. – Мы сейчас посмотрим закрытое представление, – он подтолкнул Цзян Чэна к тем кустам, из-за которых пробивался свет. Там обнаружилась уединенная беседка, нависшая над декоративным прудом. На ее перилах горело несколько фонариков, а дорожка терялась во мраке. Сама беседка пока оставалась пустой.
– Что за… – начал Цзян Чэн, но его пихнули сзади.
– Тише ты! Давай вот сюда. Смотри, здесь все хорошо видно, – раздался шепот за спиной под шорох куста. Цзян Чэн неожиданно подчинился, чувствуя себя полнейшим идиотом и осознавая, что застукай его кто-то в ситуации, когда он на четвереньках проползает под кустом и осторожно из-за него выглядывает – от стыда можно будет сквозь землю провалится. Благо, она совсем рядом.
И вдруг стала еще ближе.
– Идеальный обзор, – Не Хуайсан навалился сверху всем телом, почти укладывая его в траву – наверняка с нарядом можно попрощаться, – и дыша алкогольными ароматами в ухо.
Цзян Чэн, вместо того чтобы разразиться негодованием, вдруг замер, через пару вдохов осознав, что его снова повело. Двадцать лет назад они вот так же выглядывали из-за куста на что-то, что Не Хуайсан счел забавным, а Цзян Чэн сперва ворчал, что это идиотизм полнейший, а потом был вынужден признаться - самому себе, конечно же, – что зрелище и правда оказалось прелюбопытным. Но он никак не мог вспомнить, что же конкретно они тогда увидели. Зато все остальное помнил предельно ярко – укромное место, шорох веток, запах травы и тяжесть навалившегося сверху тела, подрагивающего от предвкушения какого-то зрелища. Правда, тогда Не Хуайсан явно был больше и тяжелее. Или вернее, он-то остался все таким же…
Воздух внезапно накалился.
– Тихо, идут! – шепнул Не Хуайсан, вырывая его из оцепенения. Цзян Чэн прикипел взглядом к беседке, лишь бы не вспоминать это все. – Смотри внимательно. Здесь плетется заговор.
Первым в беседку, опасливо озираясь, зашел Глава Оуян – к огромному удивлению Цзян Чэна. Соседом он был удобным, проблем не доставляющим, и редко привлекал внимание Главы Цзян. Еще и его сын постоянно шарился по Ночным охотам с Цзинь Лином. Заподозрить такого, казалось, внушительного человека в страсти к тайным сговорам было непросто. Но он явно нервничал, меря беседку шагами.
Следующим, крадучись в тени, появился Глава Яо, и вот это Цзян Чэна не удивило. Глава Яо со своим драгоценным мнением считал своим долгом поприсутствовать везде – и на совете, и на охоте, и на каждом празднике, и в тайном заговоре. Однажды Цзян Чэн столкнулся с ним в одном прославленном цветочном доме и больше в него не ездил.
Третьего участника, пришедшего следом, Цзян Чэн помнил только в лицо, а по выдоху Не Хуайсана – словно бы сквозь улыбку, понял, что это, видимо, уже его сосед.
Заговорщики, явно нервничая и то и дело оглядываясь, сбились тесной кучкой и приступили к разговору. Временами кто-то порывался бурно жестикулировать или восклицал что-то, но разобрать слов не получалось, сколько бы Цзян Чэн не напрягал слух. Не Хуайсан не пытался подобраться ближе или применить заклинания, словно его целью было не узнать суть заговора, а именно поваляться в кустах.
Наконец дискуссия в беседке закончилась и заговорщики покинули ее по одному.
Цзян Чэн пошевелил плечами, намекая, что хватит пытаться вывалять его всего в траве. Не Хуайсан еще раз довольно выдохнул ему в ухо и сполз с него, позволив наконец задним ходом отползти за кусты – предельно тихо и осторожно. И на всякий случай – с видом собственного достоинства. Мало ли зачем Глава Цзян ползает по кустам! Если ползает – значит так надо, остальное не дело мимопроходящих.
– Прекрасно, – выдохнул Не Хуайсан, пытаясь наощупь поправить прическу. В волосах сбоку застрял полузасохший листок и руки так и чесались его убрать. Они оба не спешили подниматься на ноги, наряды все равно уже помялись и испачкались, а кусты надежно скрывали их от дорожек, по которым в отдалении слышались чьи-то шаги. – Как я и думал!
– Мы же ни слова не услышали, – напомнил Цзян Чэн, слегка недоуменно. Не Хуайсан лишь отмахнулся.
– Мне нужно было увидеть сам факт и состав участников. О чем они говорили, я и так знаю.
– Ты всегда все про всех знаешь, – усмехнулся Цзян Чэн, ощутив отголосок того старого веселья, а потом – как по спине покатился холодок.
– Ну, с тобой многие могут поспорить, – Не Хуайсан широко улыбнулся и Цзян Чэн понял, что не видел такой улыбки уже много лет. И совсем позабыл, что его товарищ по учебе и правда всегда знал кучу всякой странной информации о людях вокруг, событиях, о том, где продаются редкие вещи или где можно хорошо развлечься, и у кого раздобыть что угодно – от алкоголя до готовых домашних заданий.
Он прикрыл глаза на пару вдохов и снова открыл, надеясь, что этот морок из прошлой жизни развеется. Но нет. Теперь Не Хуайсан стал еще больше напоминать себя прежнего. А сам он осознал, что уже и не помнит в точности, как тот выглядел. И этот его взгляд, лукавый и цепкий, почти стерся из памяти. Попробуй сейчас что-то рассмотри – сверху челка, снизу веер. Украшения сверкают и покачиваются, а руки постоянно мельтешат и мешают сконцентрироваться.
Не Хуайсан вел себя так, словно не замечал, что его пристально разглядывают:
– У Главы Яо на меня большие планы. Вероятно, вскоре я получу заманчивое предложение... Но тебе это, скорее всего, не понравится. Ох, совсем не понравится,– он сокрушенно покачал головой и поглядывал уже с опаской. Цзян Чэн только хмыкнул, снова развеселившись с этих слов и гримас.
– Какое еще предложение? Брачное?
Не Хуайсан от неожиданности распахнул глаза так широко, что в каждом зрачке отразилось по полной луне.
– Скажешь тоже! У Главы Яо нет дочерей подходящего возраста, – он наконец совладал с растерянностью и смотрел предельно строго, но уголки губ подрагивали в явно сдерживаемой улыбке. Цзян Чэн ухмыльнулся.
– Зато сыновья есть.
– Они уже женаты и не по одному разу. Как и сам Глава Яо.
– Пойдешь наложником.
Не Хуайсан опять на миг задохнулся, но стоило только подумать, что эта шутка была не слишком подходящей, воскликнул с возмущением:
– Главу ордена – и наложником?! А не жирно им будет?
– Попытаться стоит, – Цзян Чэн пожал плечами, улыбаясь половиной рта. Не Хуайсан фыркнул и рассмеялся коротко и легко:
– Попытайся! Прилетай свататься на той неделе. Обещаю подумать. Но учти – я согласен быть только первым и единственным. Хотя, если в твоем гареме предполагаются хорошенькие девушки…
– Бесстыжий пьяный ребенок, – со вздохом припечатал Цзян Чэн.
Его в который раз накрыло волной воспоминаний. Будто они снова в Гусу, прячутся ото всех и несут какую-то не слишком трезвую чушь. И кажется, что вот-вот, затрещат ветки и к ним через куст перемахнет и третий. С кувшином вина в руках. Ну или с Бичэнем на хвосте – тут уж как повезет.
Цзян Чэн глубоко вдохнул и медленно выдохнул, заставляя себя сконцентрировать затуманившиеся воспоминаниями взгляд и мысли. Не Хуайсан сидел рядом на корточках и наблюдал за ним с каким-то странным довольством. Цзян Чэн окинул его внимательным взглядом и кое-что понял:
– Не такой уж ты и пьяный, как всегда хочешь казаться, верно?
Не Хуайсан усмехнулся и вскинул брови.
– Давно живу – знаю все состояния, – доверительно сообщил он. – Но сегодня я и правда выпил вдоволь. Теперь можно, – он поднялся на ноги, отряхнул подол одежд и расправил рукава, повертел головой по сторонам, сжал в руках сложенный веер. Цзян Чэн молча наблюдал за этим всем, так же поднявшись и встав напротив. Наконец Не Хуайсан вдохнул, как перед глубоким нырком, и осторожно напомнил: – Так ты хотел что-то у меня спросить?
У него это из головы вылетело. Но он должен был. Про проклятый город И, про странных свидетелей и вообще про то, что произошло. Но вместо этого неожиданно для себя самого выдал:
– Где ты был все это время? – и поразился тону, с которым это было сказано. Откуда в нем столько горечи?
Не Хуайсан вздрогнул и уставился на него, словно не веря своим ушам. Потом улыбнулся уголком рта и медленно повел взглядом вниз и в сторону. Подвески на шпильке качнулись, стукнули друг о друга драгоценные бусины.
– Прятался, – ответил он просто.
– Тринадцать гуевых лет? – уже не было сил держать вежливый тон, а Не Хуайсан лишь вздохнул и пожал плечами:
– Это был вопрос жизни и смерти.
Цзян Чэн не нашел что сказать. Все слова, что просились на язык, казались неуместными. Они вдвоем словно балансировали на тонкой грани перед шагом в полнейшую неизвестность. Медленно он поднял руку и наконец убрал из волос Не Хуайсана злополучный листок. Тот замер, забыв как дышать, но не отшатнулся и стоял все так же прямо, глядя на него во все глаза.
– Залетай в Нечистую Юдоль, как будет время, – наконец предложил он. Цзян Чэн повертел в пальцах листок и приподнял бровь:
– Свататься? – поинтересовался он насмешливо. Не сегодня. Он не будет ничего спрашивать сегодня. Не Хуайсан склонил голову набок, снова заставив бусины на шпильке качнутся. Эта мода Цзян Чэну, пожалуй, начала нравиться.
– Свататься – это само собой. И просто так залетай. Ты же хотел поговорить, а я немного не в состоянии. Да, совсем не в состоянии и не знаю, что тебе отвечать, – Не Хуайсан привычно замотал головой. – Нам пора спать. Мне так точно. Мои покои ждут меня, – он махнул рукой куда-то в сторону гостевых павильонов, описав рукавом изящную волну.
– Проводить?
Тут Цзян Чэн некстати вспомнил похожую ситуацию. Не Хуайсан, кажется, тоже, потому что отчетливо вздрогнул.
– Заманчивое предложение, – протянул он, справившись с собой, голос снова звучал насмешливо: – Но вынужден отказаться. Лучше найду для этого кого-то, на кого я не наброшусь со всей страстью на пороге, – он деланно вздохнул и стукнул веером по ладони. Цзян Чэн почувствовал, как у него дернулся глаз.
– Иногда твои шутки просто…
Не Хуайсан лишь развел руками, словно соглашаясь с полнейшей нелепостью и неуместностью одного своего существования.
– Ладно, пойдем уже, – Цзян Чэн, снова забывшись, привычным движением подхватил его под локоть, намереваясь выволочь на дорожку, но Не Хуайсан ловко вывернулся и отскочил, едва не навернувшись спиной в кусты.
– Э нет, подожди! Если мы сейчас друг за другом из кустов такие помятые выскочим – что люди подумают? Про меня-то ладно! Ничтожный Хуайсан и не в таких постыдных ситуациях бывал. А твоя сияющая добродетель пошатнется.
– Ты меня ни с кем в белом не перепутал?
– Непоколебимость белой добродетели нынче под вопросом. А Глава Цзян суров и стоек, как скала над бурным морем, и неподатлив романтическим соблазнам – это все знают. Нет-нет-нет, я не могу тебя скомпрометировать, – Не Хуайсан категорически завертел головой, потом запустил пальцы в волосы, заставляя их снова лечь вокруг лица, скрывая его в тени, и развернул веер перед глазами.
– Доброй ночи, Глава Цзян, – с видом, что так и надо, он выбрался из кустов и пошел прочь, тихо шурша полами одежд по гравию.
Цзян Чэн проводил его нечитаемым взглядом. Все эти шутки и правда были на грани. На грани – для старых приятелей. Для Глав орденов на официальном мероприятии и вовсе немыслимыми. Для Не Хуайсана же обычным делом.
Цзян Чэн вздохнул и покинул кусты. Некстати свернувшая на эту дорожку пара младших адептов принимающего ордена уставилась на него огромными глазами и, кажется, даже задрожала. Он окинул их многообещающим взглядом и направился прочь. Оставалось надеяться, что эти двое достаточно впечатлились и будут молчать об этой встрече до смертного часа. Иначе он их найдет и этот час ускорит.